Он к тебе не вернется, себе не лги.
Это в общем-то финиш, прими как есть. 
И ему там другая готовит щи,
Наблюдая за стрелкой: «Когда же шесть?»

Ваши встречи забылись нелепым сном,
И его поцелуи давно не жгут,
Просто строит с другою уютный дом
Так сказали соседи, надеюсь, врут.

Только девочка, знаешь, она не ты,
Не целует в засос, оставляя след,
У тебя сохранились его цветы
И оставленный в комнате старый плед.

Ваши фото, звонки, смс не счесть,
Это прошлое, девочка, отпусти.
Он домой как обычно приходит в шесть, 
И за это, ты тоже его прости.

Мне, конечно, плевать на его вранье, на смс, как бы случайно прочитанные до корки, мне плевать на ту, чьи пальцы пронзают иголки,
Когда он берет в свою руку ее. Мне плевать, кто для него любовь, кто — шестерка,
Мне плевать, с кем он в постели нежен, или насколько их ласки грубы.
Только вот во рту почему-то остался привкус железный от закушенной в злости губы.

Мне плевать на что похожа его любовь: лед или пожар, одни только крайности, или та самая середина...
Это так глупо — ревновать до смерти такого кретина,
Который к тому же никогда мне не принадлежал.
Мне плевать на их безграничное сладкое счастье и на родственность душ.
Мне плевать, но выдают расцарапанные запястья и потекшая черная тушь.

Мне плевать, рисует она или на рояле играет,
И плевать, насколько мы с нею разные
Любит ли она ром или вино белое или красное?
Мне все равно, как часто он обо мне вспоминает.
И плевать, как он ее называет - любимая, милая, дорогая, родная, и чей сын может быть будет носить его отчество.
Только вот на полу стоит полу-пустая бутылка виски, убитая в одиночестве.

Мне плевать что у них общего:
Взгляды, сигареты, список любимых книг
И плевать где они целуют друг друга -
В Нью-Йорке или в Париже.
Только вот почему-то из горла рвется
Полный отчаянья крик,
А небо вдруг стало на километры ниже.

У каждой из нас за плечами — странное детство, 
Большая любовь, которая кончилась плохо, 
Попытка писать — последнее средство от стресса, 
Придуманный друг, чтобы не было так одиноко. 

У каждой из нас в кошельке — последние деньги. 
И нервная мама, и мерзлые руки в карманах... 
И каждая осень горчит на финальном забеге, 
В попытке найти океан за обычною ванной. 

У каждой найдется мечта, но мечтать перестали. 
Порой мы встречаемся, что ничего не меняет. 
И если вдруг кто-то нас перетасует местами, 
Мы вряд ли заметим чужое. Все так и оставим.

Знаешь, ведь кто-то видит, как он бреется по утрам,
Целует ему висок, родинку, старый шрам,
Просыпается завтра с ним, помнит его вчера,
Слышит днем его смех, шепот — по вечерам,
Знает, как хлопает дверь, капает в ванной кран.
Кто-то ведь любит взаимно, пишет ему не зря,
Рядом, когда ругают, после — боготворят
Толпы жестоких смешных молодых зверят.
Думает, как он доехал, как страшно его терять,
Как он чихает, пьет кофе, спешит, со лба отдувает прядь.
Если я знаю это — сложнее жить, спокойнее умирать.

Самых дорогих людей мы носим постоянно с собой. Мысленно-атмосферно­. Они как невидимая подушка безопасности в столкновении с толпой незнакомцев в метро, на улицах, где угодно.

Здравствуй, мама, я расскажу тебе про свой жизненный хлам,
Про то как плохо дышится по утрам,
И сколько окна не открывай, сколько не делай глубоких вдохов -
У меня все равно в 12:30 больница, а там, знаешь, мне давно уж советуют в рай.

Ты думаешь, что я от тебя не уйду?
Зря. Надоело. Вымоталась.
Ты думаешь, я тебя люблю?
Нет, моя любовь выветрилась.
Ее сегодня унесло
С утренним теплым ветром.
И мне на самом деле уже все равно
Где ты и с кем ты.

50-летняя женщина прошла на свое место в переполненном самолета полета и сразу же отказалась садится. Место было рядом с негром. Испытывая отвращение, женщина сразу же вызвала стюардессу и потребовала новое место. Женщина сказала: «Я не могу сидеть здесь рядом с этим черным человеком». Стюардесса сказала: «Давайте посмотрим, смогу ли я найти другое место». После проверки стюардесса вернулась и заявила: «Мадам, нет больше мест в экономике, но я буду проверять с капитаном, и мы проверим, есть ли еще места в первом классе». Прошло около 10 минут, стюардесса вернулась и заявила, что «капитан подтвердил, что больше нет места в экономике, но есть одно место в первом классе. Правило нашей компании: никогда не перемещать человека от экономики до первого класса, но из-за того, что это будет своего рода скандал, если заставить человека сесть рядом с неприятным человеком, капитан согласился сделать пересадку на первый класс ».
Прежде чем женщина смогла что-то сказать, стюардесса указала на черного человека и сказала: «Поэтому, сэр, будьте любезны получить ваши личные вещи, мы хотели бы перевести вас в комфортный первый класс, капитан не хочет, чтобы вы сидели рядом с неприятным человеком.»
Пассажиры, которые сидели неподалеку, начали аплодировать. Некоторые аплодировали стоя...