Кричи как дура, рыдай в подушку,
Не будь любимой его игрушкой,
Разбей посуду, устрой скандалы,
А то, и правда, все просто стало.
Кидай предметы, остри словами,
Ведь все ничтожно, что между вами.
Ведь все фальшиво – ты тоже знаешь,
В какие игры ты с ним играешь?
Уйди сегодня, уйди бесследно,
Он не заметит тебя наверно.
Уйди навечно, забудь вернуться.
Забудь проститься, забудь проснуться.
Пусть удивятся, иди по лужам.
Будь там, где, в общем-то, быть не нужно.
Ругай соседей, ругай прохожих,
Ругай всех тех, кого только можешь.
Плевать на то, что он скажет: «Сука»
Плевать, что разбита тобой посуда,
Плевать на всех! Живи, как умеешь!
А завтра с утра ты опять подобреешь.

Каждое утро мое зеркало в ванной запотевает, когда я принимаю душ, и на стекле появляется «Ты мне нужен», которое у меня не хватает сил стереть.
Я выключаю воду, отдергиваю занавеску с белыми цветами, ступаю мокрыми ногами на мохнатый коврик, тут же замерзаю, по телу пробегают мурашки, я разгоняю их полотенцем.
Натягиваю футболку, она липнет к телу, убираю волосы с лица, поворачиваюсь и вздрагиваю — каждый раз.
Ты мне нужен.
Надо же было так врать.

Нет, никто ни в кого не влюблен. Это не от него у нее спазм межреберных нервов, смещение позвонков,
Это не одно из ее имен у него в списке первых несделанных телефонных звонков.

Нет, никто ни в кого не влюблен, это просто такая весна, будто бы год назад не было замыкания и не случался сбой,
А после этого внезапно не появлялся Он, не заканчивал прошлогодний ад, не брал ее за руку, не забирал с собой.

Нет, никто ни в кого не влюблен, просто границы оказываются тесны и становится тяжело дышать,
Просто все дороги исправно сходятся в нем и однажды очень хочется написать: «Забери меня снова из не-весны».

Нет, никто ни в кого не влюблен, и не то чтобы она о таком мечтала и не то чтоб он сильно по ней скучал,
Но она делает вид, что не про него писала, он же – что никогда ее не читал.

Знаешь, всё дело не во времени, не в окружении, случайных связях, алкоголе, сигаретах. 
Дело не в том, где ты находишься и чьи руки греешь. Дело не в том, кто в твоём доме. 
Не в том, кто пьёт из твоей чашки и не в том, что за время года за окном. Дело в памяти, знаешь ли. Дело в чёртовой памяти.

А что если я испорчу твою прекрасную жизнь? Что если я уничтожу все то, что ты так усиленно строила и скрывала от чужих глаз? А я РАЗ и одним словом разобью твои мечты. Помнишь, мы говорили о крушении «Титаника»? Представь на минуту, что я — айсберг и твои берега рушатся о мои мысли, мои желания. Я знаю тебя достаточно, чтобы сделать это с тобой. Ты спросишь в своей манере, почему я так с тобой, за что? Но я не найду ответа на твои вопросы. Их просто нет. Меня нет. Вот так и останемся молчать в комнате. Ты постараешься не разрыдаться, я — не убежать в другую вселенную. 

Ты не можешь вернуть прошлое, к сожалению, некоторые вещи случаются всего один раз в жизни. И не важно, насколько сильно ты будешь пытаться чувствовать это снова, — ты больше никогда не поднимешься на три метра над уровнем неба...

Анна садится в такси, я тихонько захлопываю дверцу, она улыбается мне из-за стекла, и машина трогается. В хорошем кино я побежал бы за ее такси под дождем, и мы упали бы в объятия друг другу у ближайшего светофора. Или она вдруг передумала бы и умоляла бы шофера остановиться, как Одри Хэпберн – Холли Голайтли в финале «Завтрака у Тиффани». Но мы не в кино. Мы в жизни, где такси едут своей дорогой.

Человек, которого в глубине души всё равно ждёшь, в которого веришь, которого, несмотря ни на что, ревнуешь. Наблюдаешь за его жизнью со стороны, узнавая подробности от общих знакомых и из интернета. Считаешь, что он давно забыт, но при встрече перехватывает дыхание. Внезапно обнаруживаешь, что он по-прежнему чертовски обаятелен, приветлив и весел. Он давно уже не вспоминает о тебе, но ты-то, оказывается, помнишь… В разговоре не вникаешь в смысл сказанного, отводишь глаза, равнодушно роняешь: «Спасибо, всё в порядке». А затем он уходит, оставляя тебя наедине с растерянными мыслями и разорванным сознанием. Придя домой, ты будешь вести себя как обычно весь вечер, но не сможешь уснуть, сидя на кухне и разбираясь с этим хламом в твоей голове. Утром, конечно, воспоминания поблекнут, встревоженные мысли улягутся, развеются как туман. Жизнь побежит в прежнем темпе.

Интересно, ты помнишь как выглядят мои пальцы? Какие у меня глаза?
Ты помнишь мою улыбку и очертания лица?

Интересно, ты помнишь мой звонкий голос? Какие у меня мечты?
Ты помнишь мои ресницы? Если забыл, то вспоминать начни.

Интересно, какое у людей чувство, когда вроде потеряно все?
Ты помнишь мои песни? За что ты их любил? За что?

Интересно, ты помнишь как выглядят мои пальцы? Ты помнишь, как они касались тебя?
Забудешь, забудешь к несчастью. Ты найдешь новые руки для себя.

Мой маленький Бог, карманный, ручной, висящий
На самой простой цепочке из всех, постой!
Я знаю, что задолбала, мой писк — навязчив:
Дай мне огня, прикуривать от мостов.

Или от звезд, упавших на дно колодца - 
Вычерпаю, как-нибудь подниму.
Дай мне хотя б на ком-то не наколоться
И не скучать, конечно же, по нему.

Скажи мне о том, что кто-то, меня таящий
В кардиограммных строчечках в записной - 
Не выдуманный ни капельки, настоящий,
Мой круг Фортуны, спасательный, запасной.

Мой маленький Бог, скажи мне, что все проходит,
Когда чехол от жизни трещит по швам.
Брось мне монету странником в переходе,
Словно напоминание, что Жива.