Привет, мой милый мальчик. Я не буду тебе задавать банальных вопросов типа «Как дела? Как вообще поживаешь?» и прочее. Мысли материальны и мои, к счастью, тоже: ты с ней расстался. Боже-боже. И пусть меня называют циничной сукой, но я запомню этот день как один из моих наилучших. Не буду лукавить, жалеть тебя, говорить, что судьба виновата, что она – дура, потеряла тебя, что не ценила и bla bla bla. Ты сам лучше меня знаешь, что судьба тут не при чем, что она не дура, просто пришел и твой черёд. Я счастлива, что ты остался один. У нее таких как ты просто толпы. Жаль, что ты не впадаешь в депрессию, не режешь руки, а любишь кого-то просто так от скуки. А ты хоть на секунду сможешь представить что творилось со мной? Как я сжигала осень, и вешала килограммами соль,
которая по инерции вытекала из глаз только в темное время суток. Утром и днем нельзя. Вдруг кто-то заметит. Вдруг поймёт, что я не живу, а просто существую как кукла, без души, без зрения/слуха.

Он к тебе не вернется, себе не лги.
Это в общем-то финиш, прими как есть. 
И ему там другая готовит щи,
Наблюдая за стрелкой: «Когда же шесть?»

Ваши встречи забылись нелепым сном,
И его поцелуи давно не жгут,
Просто строит с другою уютный дом
Так сказали соседи, надеюсь, врут.

Только девочка, знаешь, она не ты,
Не целует в засос, оставляя след,
У тебя сохранились его цветы
И оставленный в комнате старый плед.

Ваши фото, звонки, смс не счесть,
Это прошлое, девочка, отпусти.
Он домой как обычно приходит в шесть, 
И за это, ты тоже его прости.

Мне, конечно, плевать на его вранье, на смс, как бы случайно прочитанные до корки, мне плевать на ту, чьи пальцы пронзают иголки,
Когда он берет в свою руку ее. Мне плевать, кто для него любовь, кто — шестерка,
Мне плевать, с кем он в постели нежен, или насколько их ласки грубы.
Только вот во рту почему-то остался привкус железный от закушенной в злости губы.

Мне плевать на что похожа его любовь: лед или пожар, одни только крайности, или та самая середина...
Это так глупо — ревновать до смерти такого кретина,
Который к тому же никогда мне не принадлежал.
Мне плевать на их безграничное сладкое счастье и на родственность душ.
Мне плевать, но выдают расцарапанные запястья и потекшая черная тушь.

Мне плевать, рисует она или на рояле играет,
И плевать, насколько мы с нею разные
Любит ли она ром или вино белое или красное?
Мне все равно, как часто он обо мне вспоминает.
И плевать, как он ее называет - любимая, милая, дорогая, родная, и чей сын может быть будет носить его отчество.
Только вот на полу стоит полу-пустая бутылка виски, убитая в одиночестве.

Мне плевать что у них общего:
Взгляды, сигареты, список любимых книг
И плевать где они целуют друг друга -
В Нью-Йорке или в Париже.
Только вот почему-то из горла рвется
Полный отчаянья крик,
А небо вдруг стало на километры ниже.

Знаешь, ведь кто-то видит, как он бреется по утрам,
Целует ему висок, родинку, старый шрам,
Просыпается завтра с ним, помнит его вчера,
Слышит днем его смех, шепот — по вечерам,
Знает, как хлопает дверь, капает в ванной кран.
Кто-то ведь любит взаимно, пишет ему не зря,
Рядом, когда ругают, после — боготворят
Толпы жестоких смешных молодых зверят.
Думает, как он доехал, как страшно его терять,
Как он чихает, пьет кофе, спешит, со лба отдувает прядь.
Если я знаю это — сложнее жить, спокойнее умирать.

После каждой второй бутылки, опять хмелея, она звонит ему и верит, что он придет. Только он дорожит тем, что уже имеет, а она запивает прошлое и ревет.

А ты выглядишь потрясающе.
А я, дура, думала — мучился.
Поздороваешься, кивнешь понимающе -
Мол, ну кто же знал, что всё так получится.
А я буду улыбаться и глупо хранить молчание.
И в упор разглядывать твою новую спутницу.
А моё сердце — сплошное нервное окончание,
Мысли, словно в стиральной машине, крутятся.
Я шучу натужно, смеюсь фальшиво,
Притворюсь, будто рада встрече,
Нет, она, конечно, — стройна и красива,
И тебе с ней, конечно, намного легче,
Я хриплю, что мои дела абсолютно нормально,
— как я мастерски вру что довольна жизнью!
Ты садистски расспрашиваешь обо всём досконально
— и до боли знакомый твой прищур лисий.
Мы расстанемся на кассе — изобразим огорченье,
супермаркет не бесконечен почему-то и синхронно подумаем -
«Боже, спаси от повторного пересеченья
Наших персональных маршрутов!»

В эту зиму мы уже любили. Я – Его, а Он… Черт, как же Её звали? Фото Его на заставке в моём мобильном, и если б любовь была б преступленьем – меня б наказали! Её шпильки, каре — против моих балеток и неизлечимого ебонизма. С Ней Ему было – красиво, со мной – Его не было вовсе. Он был – потребностью организма — до, во время еды и после! Сколько скамеек Они обсимпатили, облюбили? Сколько «непринятых» в Их мобильных друг от друга? Слушали ли “Бумбокс”, деля на двоих одну пару наушников, и подпевая: “Та что была со мной, где ты теперь?». Кто открывал Им врата от рая, когда Господь был занят шпаклёвкой моих потерь? Он входит в меня периодически, внутримышечно, внутридушно… Он не знает что с этой зимы практически — мне становится очень душно при мысли о Нём. Я пошлю смс с признаньем, и сразу придёт отчет. А через час примерно он мне ответит: «Это взаимно… Чёрт…»